Пройдет много времени, но об этом собеседнике будешь помнить долго. Кажется, что разговаривал с ним вчера, слушая его грустный рассказ о тяжелой доле русского мужика. Вот что поведал мне малоземельный крестьянин из бывшей Озеревской волости Федор Капитонов.

— Шел 1913 год,— начал свой рассказ Федор Николаевич. — Я только женился на Анне. Задумал свить свое гнездо, а беда за бедой надвигались на нас. Год был неурожайный, голодный. Умер отец, сап «напал» на лошадь — самое драгоценное, что было в большой семье Капитоновых. Одно к одному. В ту пору я был молодой и сильный, веселый и задорный. А какой была моя жена! Но скоро и ее надломила тяжелая работа.

Своего хлеба хватало ненадолго. Еще до масленицы затеки пустели.

Я посоветовался с женой, матерью и решил податься в Сибирь на заработки. Брат Иван отговаривал меня:

— Хлебнешь ты горя на чужбине...

— А тут что? — воз­ражал я ему.

— Тут земля своя, — упорно настаивал старший брат.

— Да, своя... Та, что под ногтями... Погляди кругом, своя ли? — горячо возражал я Ивану.

И правда, кругом земля была помещичьей да кулацкой. Крестьянам оставались небольшие полоски худородной почвы.

Не послушался я советов старшего брата и пустился в путь на поиски счастья. Что греха таить: в погоне за куском хлеба вдоль и поперек изъездили мы с Аннушкой всю Сибирь: батрачили у кулаков, рубили лес, были старателями, промышляли золото. Голод безжалостен, он всему научит.

В 1914 году родился у нас сын. Назвали его в память деда Василием. Но прожил он недолго. Безутешные слезы долго не высыхали на глазах Аннушки. Будь у меня лишний целковый в кармане, добыл бы лекарства, не задушила бы болезнь сына. Да где взять этот целковый? Вокруг жили такие же, как я, бедняки. У них в кармане тоже было пусто.

В суровые зимние сибирские ночи, когда бушевали метели, в ветхом домишке я мечтал о лучшей доле, о возвращении в родные края.

В четырнадцатом году грянула война. О ней мы узнали чуть ли не через полгода после начала боевых действий. Почта редко тогда ходила в наш таежный край.

Настал и мой черед идти воевать за «веру», «царя» и «отечество». На прощанье сосед обнял меня и посоветовал:

— Воюй хорошенько, Федор. Защищай от врагов родную землю.

— А Николая Второго? — спросил я, понизив голос.

—Ты слушай, что старший говорит, — оборвал меня сосед. — Родина у нас с тобой одна, а царей было много. Вот в чем корень. Так-то.

Горьким оказался и солдатский хлебушко. Офицеры присваивали казенные деньги. Одевали солдат плохо, кормили еще хуже. Настроение было паршивое. Стремясь восполнить недостаток техники, царское прави­тельство бросало в наступление большие массы войск, но терпело одно поражение за другим. Война принимала затяжной характер.

После ранения я был демобилизован по чистой. Вернулся домой. Кругом разруха, голод. Пришлось вновь идти в батраки и добывать хлеб насущный.

И снова шли годы. Бурные, грозные годы. Не ждалось и не гадалось, участником каких событий мне доведется быть. Грянула сначала Февральская, затем Октябрьская революции, забурлила деревня. Пошел народ к новой жизни. Конечно, от сельчан не отставал и я. Много нам с женой пришлось пережить, но все осталось позади. Лучше не бередить старые раны.

Мой собеседник умолк. Он долго сидел молча, опустив голову на мозолистые руки.

Да, большую и трудную жизнь прожил Федор Капитонов. Годы сделали свое: густо посеребрили сединой голову, избороздив морщинами лицо крестьянского мужика.

Федоров, Н. Трудный хлеб // Новый путь. – 1968. – 7 ноября. – С. 2.